БРАТСКИЕ СЛОВА НИКОЛАЮ МИХАЙЛОВИЧУ МЕРИНОВУ !
В эти дни казачество России провожает в последний путь знатного своего сына Николая Меринова. Вспенится Байкал и в неистовстве своего горя ударится с разбега о прибрежную черту Голоустного, где атаман с братом Василием и невесткой Ниной принимал на протяжении четверти века бесчисленно казаков и атаманов всех казачьих войск. Отзвенят в его память колокола Никольского храма, который мы с ним дважды восстанавливали, помолятся за упокой души и казаки и буряты в часовне у самого берега озера, где дважды им являлся в момент страшных штормов Святитель Николай, спасая их от смерти. Будут звучать казачьи песни и в будни и в праздники, только уже не будет в этом многоголосьи густого, с хрипотцой, твоего голоса Меринов. И не услышит молодой казак твоё атаманское: « Эт паря, здесь поется не так…» А девчата довольно захихикают в свои яркие платки и польется, польется песня дальше… А уже на следующий день, когда пойдем от Голоустного к Листвянке, эти песни на борту буксира будут звучать стройно, и еще прошедшим вечером хитро искрящиеся глаза казачек будут светиться радостью с перекатами в них байкальских волн. И только одни женские глаза будут на все это смотреть с улыбкой и затаенной в них грустью. Это глаза его жены Лиды, подарившей Николаю двух сыновей, вырастившей не один ансамбль и воспитавшей целую плеяду казачьей молодежи. Более того, она знала, что ее век уже недолог, а здоровье атамана оставляло желать лучшего. Недолго же они оставались в разлуке, сегодня, наверное, уже встретились, но теперь уже в вечности.
На атамане, да и на каждом казаке лежит обязанность достойно представлять не только себя, но и свой хутор, станицу, войско. Байкал как бы разделяет Иркутское казачье войско и Забайкальское. Казачий Байкал достойно представил в период возрождения казачества только атаман Иркутского казачьего войска Меринов Николай Михайлович. С Николаем мы подолгу стояли на кладбище у самого уреза Байкала, у могил его родителей, о которых он рассказывал с гордостью и в его словах я чувствовал клятву памяти матери, репрессированному отцу и всем тем, кто был с его отцом в те годы гонений.
Потом шли все вместе по льду чудного озера. Лед на нем настолько прозрачен, что, казалось, стоишь над бездной. Но потом ложишься и видишь сквозь лед на глубине 30-40 метров, а возможно и больше, на дне камни, коряги. Подходили к дому, открывал он застекленную веранду – и нас встречали составленные одна на другую до самого потолка пятиведерные эмалированные кастрюли с пельменями. Если кто не видел по размеру мериновских пельменей, считайте, пельменей не видел вообще. А на другой стороне веранды навалом лежит замороженный омуль. На этом можно было бы остановиться и так ясно, что потом. Но ко мне через тысячи километров в прошлом казачьих дорог протянулась с родного Дона нить. Здесь на берегу Байкала, как и у нас в станице пельмени подаются только с бульоном. Вот теперь по таким, казалось бы мелочам, скажите, что мы не один народ.
За 25 лет службы и дружбы в одном казачьем Союзе мы были во всех войсках, проводили за дружескими беседами и казачьими разборками бессонные ночи, чаепития. Пил спиртное ты мало. Ласкал тебя родной великий Байкал, мочил ты сапоги в волнах Тихого океана, как матрос, знающий себе цену. Шел с автоматом к берегу Днестра, и может не одна черноморская казачка вам с Володей Наумовым с теплотой посмотрела вслед и с Володей ты уже встретился. В эти минуты не хочу перечислять твоих воистину великих атаманских деяний, стойкости. Долбали тебя наши извечные «друзья» больше всех, но ты стоял твердо на своем. Одним из памятников тебе останутся переименованные в честь наших святых казаков улицы Иркутска и написанные книги о казачьих героях.
А я, как главный редактор Энциклопедии «Казачество», не выполнил просьбы написать в твоей персоналии несколько слов о твоем отце, Михаиле Михайловиче. Грех на мне. Постараюсь искупить.
Меня ты называл Батькой, но я тебя больше чувствовал младшим братом, чем сыном. И постарался на этих страницах выразить к тебе свою братскую любовь.
Набрал вот только сейчас твой мобильный номер, хотел высказать свои соболезнования сыну и как несколько последних лет подряд услышал: «Уважаемые дамы и господа! В настоящее время меня дома нет. Прошу сообщить, что Вы желаете сказать мне по телефону. Честь имею. Атаман Меринов.»
И как важно, что когда человека уже нет на земле, осталось с достоинством его «ЧЕСТЬ ИМЕЮ».
Не стесняйтесь, позвоните ему, может, успеете, пока не отключили телефон, не села батарейка или не пришло забвение.
Я вот живому не успел за последнюю неделю по состоянию здоровья позвонить, все откладывая и откладывая.
Казачий полковник, Донской казак
Мартынов А.Г.
